"Какую человеческую природу воспринял наш Спаситель?" прот. Петр Андриевский

Уважаемая редакция!

Никогда прежде не задумывался над вопросом: какую человеческую природу воспринял Христос — нашу, поврежденную грехом, или природу первозданного Адама? На первый взгляд кажется, что Господь воспринял ту самую природу, которую мы все имеем, то есть поврежденную грехом. Ведь Господь пришел спасти именно нас, спасти таких, какими мы стали после грехопадения нашего прародителя. Потому Он, очевидно, должен был воспринять именно нашу природу, поврежденную грехом. Об этом я и в лекциях известных наших богословов слышал, и читал.

Также архимандрит Георгий, настоятель монастыря Григориу святой горы Афон пишет, что «после грехопадения Адама человеческая природа наследует вечную смерть, она отлучена от Бога. Христос, как Бог, рожден Богородицей и принял на себя падшее, отлученное от Бога человеческое естество и воскресил его, наполнил жизнью и соединил с Богом. Так Он спас человеческое естество» (Архимандрит Георгий. Наша Православная вера и ложь свидетелей Иеговы. Афон, 1993. С. 30).

Однако в целом ряде публикаций подобное воззрение на природу нашего Спасителя определяется как несторианское. Хотелось бы узнать, как учит наша Церковь в лице Святых Отцов Церкви о человеческой природе Господа нашего Иисуса Христа.

С уважением р. Б. Анатолий, Москва

* * *

Слово Божие учит нас, что первозданный человек был сотворен Богом совершенным по телу и душе: и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело (Быт. 1, 31). Источником совершенства и святости природа Адама имела благодать Божию. Человек «имел возможность, — говорит преп. Иоанн Дамаскин, — пребывать и преуспевать в добре, получая содействие со стороны Божественной благодати»¹. Но от благодати Божией человек мог и отпасть, ибо сотворен был Богом со свободным произволением. На вопрос: «Почему не сообщил Бог человеку в самом устройстве его безгрешности, так, чтобы он не мог пасть, хотя бы и хотел, посреди всех искушений?» — св. Василий Великий отвечает, что «Богу угодно не вынужденное, а совершаемое добровольно.… Посему кто порицает Творца, что не устроил нас по естеству безгрешными, тот не иное что делает, как предпочитает природе разумной неразумную, природе, одаренной произволением и самодеятельностию, — неподвижную и не имеющую никаких стремлений»².

Для укрепления произволения прародителей в послушание воле Божией им дана была заповедь о невкушении плодов с одного райского древа. Эта заповедь была дана Адаму для того, говорит преп. Симеон Новый Богослов, «чтобы знал, что он пременяем и изменяем, и остерегался, и пребыл навсегда в том добром и божественном состоянии»³. Будучи совершенным, первый человек не мог иметь и не имел никаких внутренних искушений и поползновений ко греху. Искушение могло прийти и на самом деле пришло извне, от сатаны. Важность греха прародителей Отцы Церкви видят в том, что прародители имели духовные силы достаточные, чтобы при помощи обитаемой в них благодати Божией не склонить свое произволение на предложение искусителя.

Грехопадение прародителей повредило их бесстрастную и блаженную природу. На них исполнились слова Творца: в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт. 2, 17). «Душею Адам умер тотчас, как только вкусил, — говорит преп. Симеон Новый Богослов, — а после, спустя девятьсот тридцать лет, умер и телом. Ибо… смерть души — есть отделение от нее Святого Духа, Которым осеняему быть человеку благоволил создавший его Бог, чтобы он жил подобно Ангелам Божиим, кои, будучи всегда просвещаемы Духом Святым, пребывают неподвижными на зло»⁴. Этот грех прародителей доставил духовную смерть не только им самим, но и всем их потомкам. Ибо единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим. 5, 12). Все потомки Адамовы рождаются в мир уже с этим прародительским (первородным) грехом и естеством чадами гнева Божия (Еф. 2, 3). «Этот новонасажденный грех к злосчастным людям, — говорит св. Григорий Богослов, — пришел от прародителя... все мы, участвовавшие в том же Адаме, и змием обольщены, и грехом умерщвлены, и спасены Адамом небесным»⁵. О том, что первородный грех распространился на всех людей, засвидетельствовали Отцы Карфагенского Собора (418 г.). Опровергая ересь пелагиан, отрицавших первородный грех, Отцы Собора привели правило веры, по которому младенцы крещаются Церковью «во оставление грехов». Каких грехов, если младенцы не совершили никаких грехов? Греха первородного, прародительского, с которым младенец рождается в мир. И слова Апостола (Рим. 5, 12), говорят Отцы Собора, должно понимать так, как их всегда понимала Вселенская Церковь: что в Адаме согрешили все люди, что грех Адама распространился на всех его потомков.

Первый грех, первородный, исказил человеческую природу, ставшую удобопреклонной ко греху. Вем бо, — говорит Апостол обо всех потомках Адамовых, — яко не живет во мне, сиречь в плоти моей, доброе: еже бо хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе, не обретаю. Не еже бо хощу доброе, творю: но еже не хощу злое, сие содеваю. Аще ли еже не хощу аз, сие творю, уже не аз сие творю, но живый во мне грех (Рим. 7, 18–20). Если природная воля первозданного человека была всецело устремлена к благому Богу, то воля человека падшего устремлена ко злу более, нежели к добру. Страсть гордости, родившаяся в душе человека вместе с диавольским внушением: будете яко бози (Быт. 3, 5), будучи матерью всех порочных страстей, произвела и прочие укоризненные страсти: тщеславие, зависть, чревоугодие и другие. Ум человека помрачился и стал недуговать забвением Бога.

«Диавол произвел грех, — говорит св. Афанасий Великий, — всеяв его в разумное и духовное естество человека,… соделавшееся преступным и отринутым от Бога, так что диавол в естестве человеческом постановил греховный закон, и ради греховного дела царствует смерть»⁶. Этою смертию, виновником которой он был, диавол пользовался, говорит блаж. Феофилакт, «как каким-нибудь воином и сильным оружием против человеческой природы»⁷.

Преступив заповедь Божию, Адам не только ввел в мир грех и смерть, но и подпал клятве Божией, «а чрез него, — говорит преп. Симеон Новый Богослов, — и все люди от него происходящие, приговор же об этом никак не мог быть уничтожен… и нет ничего, что могло бы отстранить сей великий и страшный приговор»⁸. В силу Божественного приговора (Быт. 3, 19) человек стал также подвержен страстям: голоду, жажде, утомлению, страданиям, боязни смерти и самой смерти. Впрочем, страсти, которыми Бог наказал прародителей, именуются Отцами Церкви беспорочными или безукоризненными страстями. Они не сообщают человеческой природе никакой греховности или порока, в отличие от страстей порочных, всеянных в человеческую природу искусителем.

Каждый человек с самого момента своего зачатия становился причастным первородному греху, рождался в мир, будучи должником смерти, чадом гнева Божия и рабом диавола, который господствовал над человеком через грех. Чтобы спасти человеческий род от греха, проклятия и смерти, упразднить имущаго державу смерти, сиречь, диавола (Евр. 2, 14) и отменить Божественный приговор, необходима была искупительная жертва. «Жертва же, — говорит св. Григорий Палама, — должна быть чистой, но мы не имели принести Богу такую жертву»⁹. Никто не мог дать Богу измены за ся и цену избавления души своей (Пс. 48, 8), все были должниками смерти (Рим. 6, 23). И поскольку никто из людей, будучи под грехом, не мог искупить даже себя, то Сын Божий и Бог истинный, Который не только праведен, но и человеколюбив, сошел с небес, вселился в утробу Приснодевы и творческим образом через Святого Духа из непорочных и чистейших Ее кровей образовал Себе начатки нашего естества — плоть одушевленную и разумную, которую как Свою собственную плоть принес в жертву Богу и Отцу Своему за наши грехи.

И Сама Дева Мария, ставшая впоследствии Матерью Господа (Лк. 4), несла в Себе вину за грех Адама, как все земнородные, Она была должницей смерти. Потому Христу Она могла дать только это, обольщенное диаволом естество. Впрочем, победить диавола и должен был человек, ранее побежденный им. Таким человеком должен был стать потомок Адама. И этим потомком Адама стал Господь наш Иисус Христос, воспринявший плоть от Девы Марии. «Спасительное Слово сделалось тем, чем был погибший человек» (св. Ириней Лионский).

Христос – Сын Девы и потомок нашего общего праотца Адама стал во всем подобным нам, кроме греха.

Потому, восприняв это смертное естество, Христос, как поется в Октоихе, «страсти обоюду отсече», т.е. отсек их от Своей Божественной души и тела. Какие страсти он отсек? Разумеется, укоризненные. Какие страсти воспринял? Безукоризненные. Для чего Он воспринял безукоризненные страсти? Для того, чтобы во плоти совершить Домостроительство нашего спасения. Следовательно, диавола победило то естество, которое в лице Адама потерпело в нем поражение.

Естество, обольщенное диаволом, и как следствие – подверженное греху, физически присутствует в тварном мiре в каждом потомке Адама. Господь наш Иисус Христос воспринял это естество от Пресвятой Девы Марии и обожил его в самом Воплощении (так учат большинство свв. Отцов, и эта истина вошла в наши богослужебные книги).

Об этом прекрасно пишет св. Григорий Богослов: «Бог Слово воплотился, чтобы человек настолько стал богом, насколько Бог стал человеком… Христос соединил Свой образ с нашим, чтоб страждущий Бог и моим страданиям оказал помощь, и меня соделал богом через свой человеческий образ».

Чтобы «отсечь» от Себя укоризненные страсти, которые сообщили бы Его человеческой природе греховность, Христос употребил удивительное средство – сверхъестественное рождение, ставшее своеобразным фильтром, воспрепятствовавшем прохождению этих страстей от природы Девы Марии. В то же время безукоризненные страсти от человеческого естества Богоматери были добровольно восприняты Господом нашим Иисусом Христом.

Не случайно Сын Божий принимает такой образ Своего воплощения, который был, как пишет преп. Иоанн Дамаскин, «не от желания или похоти, или соединения с мужем, или рождения, связанного с удовольствием, но от Святого Духа и первого Источника Адамова»¹⁰. Если бы Господь зачался и родился обычным человеческим образом, то на Него распространился бы грех нашего праотца, и от праотца Он наследовал бы падшую, наклоненную ко греху природу. Христос был бы тогда, как и все люди, должником смерти и, нося в Своей человеческой природе вину за грех Адама (даже если бы и не совершил произвольного греха), умер бы за этот грех, а не за грехи человеческого рода. В беседе с учениками перед Своими страданиями и смертью Господь сказал: грядет бо сего мира князь, и во Мне не имать ничесоже (Ин. 14, 30). «Как некоторые могли подумать, — поясняет блаж. Феофилакт, — что и Христос предается смерти за грехи, то Он прибавил: и во Мне не имать ничесоже; Я смерти не повинен, диаволу ничем не должен, но принимаю страдания добровольно, из любви к Отцу»¹¹.

Отринув ветхое рождение, Христос «приял только корень (то есть самое лишь естество) человеческого рода, но не и грех, будучи единственным, Который не был зачат в беззакониях и не во грехах чревоносим» (св. Григорий Палама)¹². «В Спасителе, — пишет св. Лев Великий, — не было и следа того, что привнесено в человека искусителем и что прельщенный человек допустил в себя впоследствии»¹³. Таким образом, во Христе не было даже тени той поврежденности природы, которую привнес в человеческую природу лукавый дух. Человече­ская природа Христа не несла в себе первородного греха, не была в состоянии духовной смерти, человеческая воля Спасителя устремлена была всецело к добру, человеческий ум Христа не только не помрачен, но обожен. По чистоте и святости человеческая природа Христа подобна природе Адама первозданного, почему Отцы Церкви и именуют Его Новым Адамом.

По домостроительству нашего спасения Господь воспринял в Свою человеческую природу беспорочные или безукоризненные страсти, «которые вошли в человеческую жизнь вследствие осуждения, происшедшего из-за преступления, как, например, голод, жажда, утомление, труд, слеза, тление, уклонение от смерти, боязнь, предсмертная мука, от которой происходит пот, капли крови; происходящая вследствие немощи естества помощь со стороны Ангелов и подобное, что по природе присуще всем людям»¹⁴. Эти беспорочные страсти, которые у всех потомков Адамовых являются следствием первородного греха, у Христа не были следствием греха, а усвоены Им добровольно. Почему Апостол и говорит, что Христос явился на земле в подобии плоти греха (Рим. 6, 23), и еще говорит, что не Знавшего греха, Он сделал за нас грехом (2 Кор. 5, 21). Но беспорочные страсти не делают человеческую природу Спасителя поврежденной. Она свята и непорочна точно так же, как она была свята и непорочна у первозданного Адама.

Господь добровольно воспринял в Свою человеческую природу беспорочные страсти, чтобы привлечь на борьбу с Собой диавола, а также чтобы пострадать и умереть за наши грехи. Христос воспринял «тело, которое могло умереть, — говорит св. Афанасий Великий, — чтобы, как Свое собственное, принести его за всех, и как за всех пострадавшему, по причине пребывания Своего в Теле, упразднить имущаго державу смерти, сиречь, диавола, и избавить всех, елицы страхом смерти повинни беша работе (Евр. 2, 14, 15)».

Итак, Христос воспринял человеческую природу такую же чистую и безгрешную, какой она была у первозданного Адама. В то же время от природы Адама человечество Христово отличается страстностью, тленностью и смертностью, то есть наличием беспорочных страстей.

На этом наличии в человеческой природе Христа беспорочных страстей, к сожалению, и спекулируют некоторые богословы, утверждающие в своих сочинениях, что у Христа совершенно такая же, как у всех потомков Адамовых, поврежденная, падшая природа. Христос, дескать, воспринял наше естество, то есть естество падшего Адама. В своем послании к Флавиану, по преданию Церкви, прочитанному и исправленному апостолом Петром, св. Лев Великий пишет: «Нашим же (естеством) называем то, что Творец положил в нас в начале и что опять Он хотел возвратить нам»¹⁵. Христос не воспринимал на Себя образ Божий, искаженный грехопадением, не воспринимал ничего, что всеяно в природу первозданного Адама искусителем.

Спаситель воспринял на Себя страстную (то есть подверженную страданиям и смерти) природу, чтобы пострадать и умереть за наши грехи. А поскольку эта страстная, тленная и смертная природа воспринята в Ипостась Бога Слова, то Новый Адам в отличие от Адама ветхого обладал непреложностью произволения, почему с легкостью отразил от Себя все нападения лукавого. «И се человек! — свидетельствует преп. Симеон Новый Богослов. — Другого такого не было, нет и не будет. Но для чего соделался таковым Христос? Для того, чтобы соблюсти закон Божий и заповеди Его и чтобы вступить в борьбу и победить диавола. То и другое совершилось в Нем само собою. Ибо если Христос есть тот самый Бог, Который дал заповеди и закон, то как можно было не соблюсти Ему того закона и тех заповедей, которые Сам дал? И если Он Бог, как и есть воистину, то как возможно было Ему быть обольщену или обмануту какою-либо хитростию диавола? Диавол, правда, как слепой и бессмысленный, восстал против Него бранию, но это попущено было для того, чтобы совершилось некое великое и страшное таинство, именно, чтобы пострадал Христос безгрешный и чрез то получил прощение Адам согрешивший»¹⁶.

Таким образом, наличие беспорочных страстей в человеческой природе Спасителя, которых в природе первозданного Адама не было, не делает человечество Христа более уязвимым для нападений (конечно же, извне) лукавого. Христос, как Бог, обладал непреложностью произволения и не мог никак согрешить. Потому человеческая природа Христа превышала состояние Адама первозданного.

Принесением Себя в жертву Богу на Голгофском Кресте, жертву добровольную и безмерной цены, по закону справедливости Господь отменяет прежнее осуждение смерти и освобождает нас из рабства диаволу. «Ибо если смерть была наказанием бывших под грехом, — пишет св. Кирилл Александрийский, — то совершенно свободный от греха, очевидно, достоин был жизни, а не смерти. Следовательно, уличенный грех уличен в неправде, когда осудил на смерть победителя. Ибо доколе грех предавал смерти покорных себе, до тех пор он, как по праву действующий, мог так действовать. Но когда он тому же наказанию подверг невинного, безгрешного и достойного венцов и похвал: тогда, по необходимости, уже лишается этой власти, как поступивший неправильно»¹⁷. Наустив иудеев предать смерти Неповинного, сатана справедливо лишается власти над человеческим родом, который после грехопадения предан был ему в рабство Божественным правосудием.

На древе крестном Господь не только загладил наши грехи и беззакония, но также искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (Гал. 3, 13). «Христос, — говорит преп. Симеон, — бысть по нас клятва, чрез то, что повешен был на древе крестном, чтобы принести Себя в жертву Отцу Своему, как сказано, и уничтожить приговор Божий преизбыточествующим достоинством жертвы»¹⁸. «Не мал был Умирающий за нас, — свидетельствует св. Кирилл Иерусалимский, — не чувственное овча, не простой человек, не Ангел только, но вочеловечившийся Бог. Не таково было беззаконие грешников, какова правда Умершего за нас»¹⁹. «Христос заплатил, — говорит св. Иоанн Златоуст, — гораздо больше того, сколько мы были должны, и настолько больше, насколько море беспредельно в сравнении с малою каплею»²⁰.

Церковь всегда учила и учит своих верных чад, что Господь Иисус Христос родился сверхъестественным образом от Девы Марии, предочищенной Святым Духом. От Богоматери Христос воспринял совершенно чистую, свободную от древней скверны человеческую природу. По домостроительству нашего спасения Господь воспринял на Себя беспорочные страсти и явился на земле в подобии плоти греха (Рим. 6, 23), чтобы, во-первых, привлечь на борьбу с Собой лукавого, и, во-вторых, принести Свою смертную и непорочную плоть в искупительную жертву за вселенную.

Таким образом, Христос воспринял природу первозданного Адама, природу совершенно свободную от древней скверны. Однако по домостроительству нашего спасения Христос добровольно воспринял в эту первозданную природу безукоризненные страсти. Потому человеческая природа Спасителя отлична как от природы первозданного Адама — наличием безукоризненных страстей, так и от нашей — всецелой ее святостью и устремлением человеческой воли только к добру.

Совершенно напрасно сторонники лжеучения о восприятии Христом падшего, отлученного от Бога человеческого естества пытаются подкрепить его ссылками на Св. Отцов. В частности, на встречающееся у Отцов выражение, что Христос в Себе Самом восстановил человеческое естество. Здесь Отцы говорят о восстановлении прежнего бессмертного состояния человеческого естества, ибо по воскресении Своем Господь отринул от Своего человеческого естества безукоризненные страсти.

Отвечая на вопрос Фалассия об апостольском изречении: ибо не Знавшего греха Он сделал за нас грехом (2 Кор. 5, 21), преп. Максим Исповедник пишет, что «два греха возникли в праотце (нашем) вследствие преступления божественной заповеди: один — достойный порицания, а второй, имевший своей причиной первый, — не могущий вызвать порицания; от произволения, добровольно отказавшегося от блага, а второй — от естества, вслед за произволением невольно отказавшегося от бессмертия».

Здесь преп. Максим под «первым грехом» имеет в виду первородный грех, грех непослушания. «Второй» же грех — это не грех в собственном смысле этого слова, ибо какой грех не может вызвать порицания? «Второй грех» — невольный отказ Адама от бессмертия — это тленность, страстность и смертность природы Адама. Это те самые безукоризненные страсти, которыми божественное правосудие наказало Адама за грех преслушания.

«Исправляя это чередующееся тление и изменение естества, — пишет далее преп. Максим, — Господь и Бог наш воспринял все это естество целиком, и в воспринятой природе Он также имел страстное начало, украшенное (Им) по произволению нетлением. Поэтому вследствие страстного начала Он стал по (человеческой) природе ради нас грехом, не ведая добровольно избранного греха благодаря непреложности произволения. Этой непреложностью произволения (Господь) исправил страстное начало естества, соделав конец его (я имею в виду смерть) началом преображения к нетлению»²¹.

Облекшись в человеческую природу, каковой она стала после грехопадения, то есть страстной и смертной, добровольно понеся на Себе наше осуждение по природе, Господь и стал за нас, образно говоря, грехом. Поскольку человеческая природа Спасителя не получила самостоятельной ипостаси, а была воспринята в Ипостась Бога Слова, потому произволение Христа — непреложно, ибо оно — произволение Бога Слова. Новый Адам в отличие от Адама ветхого с легкостью отразил все нападения на Него лукавого, непреложностью Своего произволения исправил страстное начало естества, то есть сложил с него безукоризненные страсти, соделав конец его, то есть смерть, началом преображения к нетлению. Ибо после крестной смерти Христа последовало и Его славное воскресение. Таким образом, смерть и явилась началом обновления человеческой природы.

Говоря об исправлении Христом в Самом Себе человеческой природы, Св. Отцы имеют в виду именно это исправление — исправление страстной, тленной и смертной человеческой природы, природы, имеющей беспорочные или безукоризненные страсти. Если бы Христос воспринял падшую человеческую природу и носил ее в Себе, то человеческая природа Христа имела бы в Себе первородный грех, Он Сам был бы должником смерти. И умер бы не за грехи всего мира, а за этот первородный грех.

Душа Спасителя была бы в состоянии духовной смерти, а человече­ская воля Христа была бы наклонена ко злу. Он был бы обуреваем греховными пожеланиями и вожделениями плотскими. Человеческий ум Христа был бы помрачен и недуговал забвением Бога.

Падшую природу Христос мог бы воспринять от любой дщери Адамовой, чистота и святость этой дщери не имела бы никакого значения. Падшая природа свидетельствовала бы в пользу несторианской басни, что Христос родился по обычному уставу падшего человеческого естества.

Такие ложные мнения на человеческую природу Христа разделяли ересиархи древности: Феодор Мопсуетский, Диодор Тарсийский, Несторий. Православным христианам не следует забывать, что эти ложные мнения уже осуждены Церковью на III и V Вселенских Соборах, осуждены в числе главнейших искажений православного вероучения.

ПРИМЕЧАНИЯ

 1. Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894. С. 80–81.

 2. Св. Василий Великий. Творения. М., 1993. С. 156.

 3. Слова преподобного Симеона Нового Богослова. М., 1892. Вып. 1. С. 28.

 4. Там же. С. 23.

 5. Цит. по:  Митр. Макарий (Булгаков). Православно-догматическое богословие. СПб., 1883. С. 501.

 6. Св. Афанасий Великий. Творения. М., 1994. Т. 3. С. 346.

 7. Толкования на Новый Завет блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского. СПб., б.г. С. 918.

 8. Слова преподобного Симеона Нового Богослова. Вып. 1. С. 22, 25.

 9. Беседы (омилии) святителя Григория Паламы. Монреаль, 1965. С. 164.

 10. Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. С. 121.

 11. Блаж. Феофилакт. Благовестник. Казань, 1875. Т. 3. С. 371.

 12. Беседы (омилии) святителя Григория Паламы. С. 156.

 13. Св. Лев Великий // Святоотеческая христоматия. М., 1883. С. 467.

 14. Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. С. 185.

 15. Св. Лев Великий // Святоотеческая христоматия. С. 467.

 16. Слова преподобного Симеона Нового Богослова. С. 23–24.

 17. Св. Кирилл Александрийский // Святоотеческая христоматия. М., 1895. С. 449.

 18. Слова преподобного Симеона Нового Богослова. Вып. 1. С. 25.

 19. Св. Кирилл Иерусалимский. Творения. М., 1885. С. 219.

 20. Св. Иоанн Златоуст. Творения. СПб., 1903. Т. 9. С. 596.

 21. Преп. Максим Исповедник. Творения. 1993. Кн. 2. С. 110.

Источник