"Странное «православие» Московских духовных школ" прот. Петр Андриевский

Московская духовная академия привлекала меня хранящимся здесь истинным Православием. Тогда мне так казалось. И вначале казалось, что это именно так. Проф. Иванов, который преподавал нам догматическое богословие, начал свое преподавание именно с того, что заявил, что богословие, которое выдавалось до сих пор, как православное – это не православное богословие. Оно списано по большей части с католических учебников. Так что пользоваться этими учебниками нельзя. Новое православное богословие, очищенное от католического влияния, еще только предстоит написать. 
Пока же за неимением этого нового богословия Иванов читал лекции по собственным записям.

Эти слова Иванова не вызвали у меня никакого беспокойства. Более того, я был совершенно с ними согласен. Нельзя преподавать догматическое богословие, по учебникам, в которых имеются догматические заблуждения. Беспокойство у меня началось с того момента, как Иванов начал излагать учение о Лице Господа нашего Иисуса Христа. Это изложение казалось мне очень странным. Здесь Христос представлялся не Богом, Который для нашего спасения стал еще и человеком, а человеком, в котором иногда проявлялся Бог.

«Обратите внимание, братия,- говорил Иванов, - как во Христе проявляется то человек, то Бог. Мы видим часто в Евангелии, как Он уходит от людей в уединение и молится. Значит, Он нуждался в молитве, как человек. Ведь, Бог не нуждается в молитве. Из этого следует, что Христос во время молитвы простой человек, нуждающийся в помощи Божией. А испытание, которое Христос претерпел от дьявола в пустыне? Оно не было простым для Христа. Здесь мы видим человека Иисуса, который должен был победить дьявола. Победить, как человек. И после этой победы Бог посылает ему для служения ангелов, именно как человеку. А в Гефсимании. Здесь мы видим, что Христос боится страданий. Боится их, как человек. И здесь для Его укрепления Ему посылается ангел.
А слова Христа о последних временах, что они сокрыты от Него Отцом. Он Сам говорит, что о дне том и часе никто не знает, только Отец. А обратите внимание на Его слова, сказанные сестрам Марфе и Марии об умершем Лазаре. Он спрашивает их: где его положили? Он не знает этого. В это время Он простой человек, который не знает, где находится Лазарь.
Но вот Христос говорит умершему Лазарю: Лазарь, иди вон. И Лазарь, лежавший до этого четыре дня в гробу, восстает из мертвых и выходит из гроба. Такие слова не произносит человек. Здесь во Христе проявился Бог. И такое же проявление во Христе Бога было во время насыщения многих тысяч людей немногим количеством хлеба и рыб. Здесь Христос поступает, как Бог. И когда Христос шел по морю, и когда претворил воду в вино, и когда исцелял больных, и воскрешал мертвых. Всегда в этих случаях во Христе проявлялся Бог. Но часто нам Евангелие показывает Иисуса Христа, как простого человека. С Ним не было Бога»…

Братия же (мои сокурсники), к которым обращал такие речи Иванов, молчали. Я, вообще-то, стараюсь не вступать в споры с преподавателями. Но здесь я промолчать не мог.
«Простите, - сказал я, - как это понимать, что Христос не знает последнего часа и даже того, где положили Лазаря? Ведь, Христос – Бог, у Него нет человеческого лица. Сам Сын Божий, не переставая быть Богом, стал еще и человеком. Не человек иногда становится Богом, как Вы здесь говорите, а Сам Бог стал человеком. И стал человеком не на время, а навсегда. И повторю: не переставая ни на одно мгновение быть Богом. И как это интересно, что Христос не знает, где положен Лазарь, если Он – Бог, одно из свойств Которого, всеведение?

Иванов: Но здесь Христос – человек. И как человек Он не знает, где положили Лазаря.

На это я возразил: Да, человек, но человек, Который от этого не перестал быть Богом. О Христе нельзя сказать, что сейчас Он – Бог, а час назад был человеком. Христос всегда Бог и человек в одном Лице. И как человек, Он не знает последнего часа, но как Бог, Он же этот час знает…

Тогда Иванов сослался на то, что так написано в Евангелии, а мы, дескать, должны следовать тому, что написано в Священном Писании.

Потом мне один студент, который учился курсом выше (теперь архиепископ) пояснил, что проф. Иванов – чистейший несторианин, который только недавно перестал Деву Марию называть Христородицей. Поскольку это наименование встречало сильные возражения со стороны студентов. Так что он свое несторианство преподает теперь на занятиях по православному догматическому богословию (!) без этого элемента несторианского учения.

Что касается проф. Иванова, то мне приходилось очень часто вступать с ним в прения. Так часто, что я начал опасаться: как бы меня за эти дискуссии не удалили из академии. И надо сказать, опасался не напрасно. Когда я уже как студент-заочник (а с 3-го курса я перешел на заочное отделение) приехал в академию, знакомый иеромонах рассказал мне, что один студент, который учился курсом ниже, за свои дискуссии с Ивановым был удален из академии. Впрочем, официально такое удаление выглядело вполне пристойно: студент был насельником Троице-Сергиевой Лавры и его, как насельника монастыря, куда-то перевели.

Запомнилось еще преподавание Истории Древней Церкви проф. Б.А. Нелюбовым. В изложении Нелюбова вся история Древней Церкви – это постоянная борьба между собой партий отцов. Притом победа той или иной партии была совершенно случайной. Так что Православная Церковь в настоящее время могла быть и арианской, и несторианской, и монофизитской, и какой-либо другой, теперь даже неизвестной, которая просто не выявилась (так сложились исторические обстоятельства), если бы в свое время та или другая партия отцов одержала победу.
Правда, интересно, что при таком взгляде на историю Церкви, казалось бы, Нелюбов должен был бы одинаково относиться ко всем партиям отцов. Ан, нет! Были те партии отцов, которые Нелюбов любил, и те, которые он не любил. Особенно он любил Нестория. По его описанию – это высокий аскет, смиренный и кроткий, приветливый и милосердный, очень начитанный в святоотеческих писаниях. В общем – ангел во плоти. А вот представители православной партии не вызывали у Нелюбова симпатии. Особенно не любил он св. Кирилла Александрийского: интриган, завистник и … не аскет.
Однажды по Истории Древней Церкви нужно было писать реферат. Одна из предложенных тем звучала так: «Значение еретиков для становления православного вероучения». По этой теме написать реферат вызвался я. Выводы, которые следовали из реферата, были для профессора неожиданными: 1) никакого значения еретики для становления православного вероучения не имели; 2) само понятие «становление православного вероучения» абсурдно.

В самом деле. Своим основанием православное вероучение имеет Священное Писание Ветхого и Нового Завета. Все истины вероучения находятся там. Другое дело, что дьявол через еретиков пытался исказить эти истины. Потому для противодействия еретикам Бог воздвигал Отцов Церкви, которые при помощи просвещающей благодати Святого Духа показывали всем ложь еретических построений.
Об этом так писал св. Иларий Пиктавийский: «Злоба еретиков вынуждает нас совершать вещи недозволенные, выходить на вершины недостижимые, говорить о предметах неизреченных, предпринимать исследования запрещенные. Следовало бы довольствоваться тем, чтобы искренней верой принимать то, что нам предписано, а именно: поклоняться Богу Отцу, почитать с Ним Бога Сына и исполняться Святым Духом. Но вот мы вынуждены пользоваться нашим слабым словом для раскрытия тайн неизреченных. Заблуждения других вынуждают нас самих становиться на опасный путь изъяснения человеческим языком тех тайн, которые следовало бы с благоговейной верой сохранять в глубине наших душ».
Выслушав доклад, Нелюбов возражать не стал. Сказал только: «Получается, что так».

Не думаю, что выводы, следовавшие из реферата, переубедили Нелюбова. Однако история Церкви показывает, что ереси вовсе не способствуют лучшему уяснению православного вероучения. А принимаемые Церковью вероопределения для ограждения православного вероучения от еретических мнений, вовсе не гарантируют, что подобные еретические мнения не появятся впоследствии.
Так еще в 431 г. III Вселенский Собор предал анафеме Нестория, учившего о наличии у Христа человеческой ипостаси или лица. Собор засвидетельствовал, что сама Ипостась Слова, второго Лица Пресвятой Троицы, стала Ипостасью и для Его человеческого естества. И что же? Оградило ли это Церковь от появления в ней людей, рассуждающих о Христе в духе Нестория? Нет.
К примеру, перед революцией многие православные богословы признавали наличие у Христа человеческого лица:

Епископ Смоленский Иоанн (Соколов): «Человечество Иисуса Христа, приходя к сознанию в себе Божеского естества, стало как бы пытать Божеские силы на самом себе. Человечество чувствовало голод, но так как оно чувствовало в себе и присутствие Божества, то естественно приходило к мысли: если я – Бог, что стоит мне этот камень обратить в хлеб. Таким же образом объясняются и другие стороны искушения». (Богословские академические чтения. СПб. 1906. С.70, 71).

Архиепископ Черниговский Филарет, отвечая на вопрос: «Человечество, соединенное в Иисусе с Божеством в одно лицо теряет (ли) свою личность – личность человечества?», пишет: «Но высшая самостоятельность принадлежит одному Богу; мир Им поддерживается; и нравственное существо тем более приближается к своей цели, тем теснее соединяется с Божеством, чем более жертвует правами личности. Человечество Иисусово было полным человечеством и, подчиняя личность свою Божеству, не лишилось тем какого-либо совершенства, а возвысилось, ставши под влияние Личности Божественной» (Православное догматическое богословие. Т.2. СПб. 1882. С.63).

Он же: «Христос на кресте взывает: «Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил?» (Мф.27, 46). Штраус… говорит: «Человеческая природа, как безличная по себе, не могла иметь собственного чувства, потому не могла взывать». Напротив. Христос говорит: «Меня» оставил; личность человеческая очевидна, потому несомненно и страдание человечества» (С.53).

Архиепископ Иннокентий (Борисов): «Поелику лицо означает существо мыслящее, имеющее произвол и единство сознания, то… Церковь выразила то, что в Иисусе Христе как бы два лица, - ибо и Божество, рассматриваемое отдельно, есть Лицо, и человечество в отдельности также лицо, - соединились в одно Лицо, и потому ему принадлежит единство мышления, единство произвола и единство сознания». (Сочинения Иннокентия архиепископа Херсонского и Тавричевского. Т.11. М. 1877. С. 385).

Он же: «…Безличность человечества Иисуса Христа – соединение человечества с Божеством, простирающееся до потери самоличности, - не есть ли черта, не выразимая в человечестве?» (Там же. С.405).

Проф. В.В.Болотов: «Человеческая жизнь во Христе есть во всяком случае полная, личная жизнь» ( Лекции по истории Древней Церкви. Т.IV. М. 1994. С.295).

Он же: «А эта внутренняя эмоция при гробе Лазаря, это сознание: «Отец Мой больше Меня», показывает, как полно человечество Христово может определять собою всю Его личную жизнь, как глубоко оно отпечатлевается на Его самосознании. Если ипостась или лицо есть форма духовной жизни Богочеловека, Его самосознание, Его «Я», то Его природы дают содержание этой жизни, составляют Его сознание, и мы видим, что это самосознание гармонично определяется содержанием обеих половин сознания, не только божеской, но и человеческой» (Там же. С.275).

Свящ. П.Я.Светлов: «Полное и действительное единение (Божества и человечества) достигается слиянием полных двух природ с их отдельными лицами в одно Богочеловеческое «Я», в одну Личность Христа. Личностью Христа служит не Ипостась Слова, а нечто отличное от Нее, новая, сложная Богочеловеческая Ипостась, результат органического единения двух полных природ» (Христианское вероучение в апологетическом изложении. Т.2. Киев. 1912. С.715).

Священник И.Г.Соколов (законоучитель Московского Александровского института и Промышленного училища): «Взявши на Себя грехи всего мира, Искупитель не мог, по человечеству, не ощутить всей тяжести взятой Им духовной ноши; Его человеческое сознание, просвещенное ведением будущего чрез соединение с Божеством, ясно представляло все трудности предлежащего подвига» (Богословие. (Для старших классов средней школы). Свято-Духов монастырь. Вильнюс. 1991. С.94).

Неизвестно, чем бы закончились изыскания русских православных богословов и не только в том, что касается догмата о Лице Спасителя, а вообще в догматическом богословии, если бы Бог не попустил революционерам разгромить и государство, и Церковь.
Однако, что эти искажения вероучения продолжились бы, говорят богословы, оказавшиеся за границей:

Прот. С.Булгаков: «… Человеческая личность Иисуса осознает в Своей жизни Свое ипостасное Божество, Свою Ипостась, Которая нераздельна с Отцом и Духом и входит в Триипостасный Субъект» (Агнец Божий. О Богочеловечестве. Т.1. Париж. 1933. С.251).

Митр. Елевферий (Богоявленский): У Христа в Гефсимании «страх и отвращение от смерти усиливались еще и от того, что при истощании Своем, когда Божество, озарявшее все Его существо, теперь сокрылось, едва ли Иисус обнимал Своим человеческим сознанием все величие значения именно смерти в Своем искупительном деле. Мысль, скажете, дерзновенная, но она находится в соответствии с истощанием Искупителя» (Об искуплении. Париж. 1937. С.10).

Протопресвитер Михаил Помазанский: «Живя жизнью физической, присущей человеку, Господь жил и жизнью душевной как человек. Он укреплял Свои духовные силы постом и молитвой. … Разумная, сознательная человеческая воля Иисуса Христа ставит неизменно все человеческие стремления в подчинение воле Божественной в Нем Самом» (Православное Догматическое Богословие в сжатом изложении. Джорданвиль. 1963. С.113).

С так называемым возрождением Православия исказителей догмата о Лице Спасителя добавилось:

Митр. Антоний (Блум): «Мы верим, что не только с душой человека, с его сознанием, с живыми чувствами, с его волей соединилось Божество в воплощении, но что это Божество пронизало и самую плоть, которую Христос воспринял от Девы Богородицы» (Беседы о вере и Церкви. С.177).

Прот. Александр Мень: «Что проносилось перед Его мысленным взором? Картины будущего? Гонения, войны, насилия? Отступничество Его последователей, их неблагодарность и маловерие, их жестокосердие и фарсейство? Это было искушение более тяжкое, чем то, через которое Он прошел в пустыне. Никогда еще человеческое сознание Христа с такой силой не противилось ожидавшему Его кресту, как в час Гефсиманской молитвы» (Сын Человеческий. М. 1991. С.239).

Христос Яннарс: «Однако Бог соединился не с той безгрешной природой, которой обладал Адам в случае беспрепятственного следования по пути уподобления Богу. Нет, историческая личность Иисуса Христа – это конкретная человеческая индивидуальность, разделившая, наряду с другими людьми, последствия грехопадения. Это индивидуальность ограниченная, конечная, подверженная всем превратностям тварного бытия» (Вера Церкви. Введение в православное богословие. М. 1992. С.143-144).

Я привел выдержки из сочинений, где авторы прямо признают существование у Христа человеческого лица. Имеется гораздо более авторов, напрямую не указывающих на существование у Христа человеческого лица, однако рассуждающих о Христе так, как рассуждал о Нем Несторий. Тот же проф. Иванов, рассуждения которого приведены выше.

Что касается проф. А.И. Осипова, то в первый год моей учебы в МДА он первые полгода вообще отсутствовал: участвовал в экуменических мероприятиях. Был, так сказать, в долгосрочной командировке. Так что когда он появился, я уже знал: какого борца за Православие он из себя представляет. В то же время его лекции сильно отличались от тех, которые ныне транслирует телеканал «Союз». Сейчас почти в каждой лекции Осипов искажает какой-нибудь догмат. В лекциях же, которые он читал тогда, таких искажений не было.

Так что с ним в дискуссии я не вступал. В его речах проскользнула только одна идея, с которой я согласиться не мог. Так, в лекциях, посвященных происхождению мира, Осипов развивал идеи эволюции. По его мнению, Бог положил в этом мире действие законов эволюции. И это было единственным вмешательством Бога в этот мир. В дальнейшем живой мир эволюционировал согласно этим законам. Вплоть до появления человека, который, по мнению Осипова, произошел от обезьяны. Для доказательства того, что человек произошел от обезьяны, Осипов ссылался на слова преп. Серафима Саровского из его беседы с Мотовиловым «О цели христианской жизни»: «Адам не мертвым был создан, но действующим животным существом, подобно другим живущим на земле одушевленным Божиим созданиям». В этом «действующем животном существе» Осипов и усматривал обезьяну.

В остальном же лекции Осипова были вполне православны. Таких вызывающих искажений православного вероучения, какими являются: отрицание пресуществления Св. Даров в Тело и Кровь Христовы или же противоречие Отцам V Вселенского Собора в вопросе о вечности мучений, он тогда себе не позволял.
Почему?

Источник